Рахматуллин Галимулла.

Рахматуллин Галимулла.

Дело Рахматуллина уникально. Возможно, ему повезло, ибо фактически все арестованные с 26 по 28 декабря 1937 года расстреляны. И тем не менее, и из тех кто арестован позже, это единственный человек, не подписавший ни одной бумаги, не признавший ничего.

Рахматуллин арестован 14 января 1938 года, первый допрос с попыткой склонить к признанию в принадлежности к организации Шарафутдинов проводит 11 февраля 1938 года. Напомню, что основная группа татар расстреляна 27 января. Рахматуллин категорически все отрицает. На вопросы по части исключения из партии Рахматуллин твердо заявляет, что «решение партсобрания считаю неправильным, т.е. необоснованным». Шарафуллин приписывает: «От подписи отказался, мотивируя, что ответ написан не полностью». Рахматуллин добавляет: «Выступавшие говорили вообще. Их выступления считаю необосноавнными: вражеской работы я никогда не вел, поэтому выступающие об этом не могли говорить правдиво». А от подписей отказался…[1]

27 июня 1938 года свет увидит следующий акт:

«Мы, оперуполномоченные 3 отдела КГБ УНКВД по Свердловской области мл.лейт.госбез.Шарафутдинов, пом.опер.уполномоч.того же отдела сержант гб Искужин и Багаев, составили настоящий акт в том, что обвиняемый Рахматуллин Галимулла отказался подписывать свои ответы на поставленные следствием вопросы, заявив, что «подписывай не подписывай, все равно будут судить. Лучше не подписывать».

Кроме того, держал себя вызывающе, не отвечая на вопросы следствия и называя следствие нецензурными словами». (подписи)[2]

На допросе 28 июня – все категорически отрицает.[3]

Наконец обвинения в принадлежности к националистической организации снимаются. И тогда его пытаются привлечь к ответственности за развал работы в Бардымском РК ВКП(б), где он был секретарем комитета, а также за развал работы отдела нацмен в Облисполкоме. Ничего подобного. Его позиция тверда и обоснована: «Бахтиаров собрал невозможную чушь и всю эту чушь я отвергаю. Бахтиаров, будучи сотрудником Облисполкома, вел партийное расследование дела Рахматуллина. В копии протокола партийного собрания есть забавная отметка:

«Петров: кого Вы разоблачили в Свердловской области после того, как в Свердловске вскрыта контрреволюционная организация.

Рахматуллин: Никого».

Коротко и ясно, так вот – эти слова обведены синим карандашом одним из следователей, рядом подписано: «Вот оно!»

В мае 1939 года дело передается на доследование в Бардымский РО УНКВД. И вот ведь ирония судьбы – начальником районного отделения в этот период является ни кто иной, как Шарафутдинов.

А 19 июня 1939 года Рахматуллину впервые дают собственноручно написать дополнения к протоколу. Некоторые фрагменты стоит процитировать полностью.

«Совершенно извращенно и необоснованно следователь Шарафутдинов от имени коммунистической партии и правительства и НКВД передо мной поставил вопрос если хочеш помоч партии и правительству ты должен подписать документ якобы ты состоиш японским шпионом. Этот документ нужно для того чтобы ликвидироват японские консульства в разных городах союза. Мы тебя хорошо знаем что ты не шпион.

Я спросил следователя Шарафутдинова почему это неделается через партийных организаций на это вопрос он мне ответил для соблюдения формальности нам нужно таких люди которые исключались из партии. На такое неправильное талкование следователя я котегорически заявил что наша коммунистическая партия и советская власть не нуждается на таких лжи и кливету – наша социалистическая родина сильна и мощна. По этому я совершенно без винно на себя лгат и кливетат не буду.

Далее после ряда вызовов на допросы этот же следователь Шарафутдинов: во первых совершенно вымышленно без меня составляет акт якобы я выражал не цензорные слова и якобы сказал подписывай не подписывай всеровно будете судит. Это лож и кливета. Судом угрожали сами следователя они говорили как мы предлогаем подпишеш и не подпишеш крепко судит будем. Катигорически заявляю что на следствие никогда и неразу не цензурными словами не выражался…

Вотрорых сказал что мы обойдемся без твоей подписи потому что на тебя имеется подписи и предявил мне показание не на чем не обоснованные. … ложь и кливета».[4]

Далее следуют требования очных ставок по делу Бардымского района.

О работе в отделе нацмен: «В Свердловске никаких литературы и учебников (Рахматуллин работал в Облисполкоме с 1934 по 1937 год, после ликвидации понятия «народ», или «халык», издавать книги на татарском языке на Урале перестали, - прим.Р.Б.) не издавалось. Центральные организации не разрешили».

«Катигорически заявляю что сижу под арестом восемнадцатый месяц совершенно без винно из за кливетников, абсолютно нет основание содержать меня под стражи. Несматря на то что истек законные нормы, и не вижу в деле постановление о продлении сроков для содержания меня под стражи от верховного совета СССР.

На основе выше изложенного прашу ближайшее время разрешить мое дело и освободить меня из подстражи».[5]