Россия

Россия.

В сведениях Умидбаева мы без труда обнаружим немало путаницы. Что-то подсказывает мне, что он, по большому счету, остался равнодушным к национальному движению. В его показаниях не раз встречается фраза: больше тот-то мне ничего не сказал, а я спрашивать не стал. Интересующийся проблемой человек обладал бы сведениями более глубокими и точными. Замечаю вновь и то, какие цели ставило следствие. Речь идет о том периоде, когда «неправда» теряет необходимость, а «правда» становится лишь частично возможной.

И тем не менее, привожу противоречивую выдержку из его показаний. Вопрос касается России и Советского Союза. Работая над этой статьей, я ни на минуту не забывал о татарах, обвиненных в сотрудничестве с японской разведкой и расстрелянных в Свердловске в 1938 году. Я никогда не утверждал, что между этими событиями есть прямая связь, а вот косвенная, мне казалась, - несомненной. Я думаю, понятно и другое – ответы приобретают ту форму, которую им придает следователь, которому самому не хватало знаний, чтобы разобраться в существе дела.

«Вопрос: Расскажите о деятельности тюрко-татарской националистической организации «Идель-Урал»[1] на территории Советского Союза?

Ответ: По существу деятельности ИУ на территории Советского Союза мне известен такой факт: в 1920 году в городе Чита, участником ИУ в России. Курбан-Галиевым было организовано военно-национальное управление с целью формирования национальных войск из татар и башкир, для вооруженной борьбы против частей Красной Армии на предмет свержения Советской власти, отторжения территории Советской Республики от Волги до Урала и установления на этой территории Тюрко-татарского ханства. (Можно ли поверить, что сам Умидбаев мог так гладко сформулировать задачи организации? Определение точно перекочевало из протоколов 37 года) При этом планировал начать формирование специально национальные воинские части из татар и башкир служивших в белой армии атамана Семенова и Колчака. Для переговоров по этому вопросу Курбан Галлиев назначил представителем к атаману Семенову моего дядю полковника белой армии Бикмеева Султан Гиря, который имел переговоры с атаманом Семеновым о разрешении формирования национальных войск из татар и башкир…»

На вопрос, кто руководил действиями Курбан Галиева, Умидбаев отвечает, что точно не знает, но думает, что это был Гаяз Исхаки. Отвечая на вопрос, кто входил в состав военно-национального управления из числа руководителей и участников ИУ и где они находятся, Умидбаев, назвав Курбан Галиева, Шамгуни Маддяр и Бикмеева, перечисляет следующие имена следующих лиц:

Таганов Галим-Джян, являлся начальником штаба военно-национального управления, в 1920 году бежал в Маньчжурию и в 1922 – выехал в Венгрию, дальнейшая его судьба Умидбаеву неизвестна.

Адутов, бежал из России в 1920 г., в 1921 – вернулся в Россию, причины неизвестны, судьба неизвестна.

Хусаинов Муртаза, бежал из России в 1920 г., в 1921 – вернулся в Россию, причины неизвестны, судьба неизвестна. Если это отец Хусаинова Абдуллахата, что сведения  Умидбаева неверны.

Хайретдинов Зайнетдин, в военно-национальном управлении занимал должность личного адъютанта Курбан Галиева, в 1920 г. бежал в Маньчжурию, в 1924 году выехал в Китай, судьба неизвестна.

Следующий вопрос: «Вы указали, что деятельность тюрко-татарских националистических организаций на территории Советского Союза с 1919 года велась в глубоком подполье. Скажите, как осуществлялась связь между подпольными формированиями … с Центральным органом «Идель-Урал» на Востоке и какова была взаимная информация?»

«Мне неизвестно… мне неизвестно», - все, что может ответить на подобные вопросы Умидбаев.

«Вопрос: Ведь на страницах печати в частности в газете центральном органе «Идель-Урал» на Востоке «Национальное Знамя» освещалась деятельность зарубежных тюрко-татарских националистических организаций, в том числе и деятельность подпольных формирований на территории СССР. Почему же Вы заявляете, что Вам не известно о существовании связи и взаимной информации?

Ответ: Возможно в печати центрального органа «Идель-Урал» в частности в газете «Национальное Знамя» печатались статьи характеризующие деятельность зарубежных тюрко-татарских националистических организаций «Идель-Урал» в том числе и деятельность подпольных формирований тюрко-татарской националистической организации на территории Советского Союза, но мне лично ни разу не пришлось читать таковых так как эту газету я не выписывал и почти никогда ее не читал».[2]

…Свердловская область. Нижний Тагил, затем Свердловск.[3]

Нижне-Сергинский район, деревня Шокурово. Октябрь 1937 год. Арестованы жители деревни: Шайхутдинов Равиль (1880 г.р., 6 детей), Агжигитов Курбан, Камалтинов Хаким, Ахматов Фатых, Хафизов Ахат (1891 г.р., 8 детей), Имангулов Бакей (1899 г.р., 5 детей), Мингалев Шакир, Байрамов Абдрахман(1896 г.р., 5 детей), Фатыхов Касим, Гафеев Фатых, всего – 10 человек, все – крестьяне.[4]

Из допроса Шайхутдинова Равиля 22 октября 1937 года:

«До 1919 года жил дома в д.Шокурово, а в 1919 отступил с Колчаковской армией в Китайскую республику в г.Маньчжурия, потом был отправлен из Китая в приморье г.Никольск-Уссурийск, где я и демобилизовался из белой армии по старшему возрасту. После демобилизации работал в ремонте на железной дороге разъезде Чадо Читинской ж.д. до 1925 года, затем вернулся домой в д.Шокурово Нижне-Сергинского района Свердловской области, где и проживаю в настоящее время.

Вопрос: По приезду домой вы встречались с лицами служившими в Харбине?

Ответ: Конечно, встречался поскольку в нашей деревне проживают бывшие в г.Харбине Байрамов Абтрахман, Фатыхов Хаким, Хафызов Ахат, Амиганов (Мингажев) Шакир, Тафеев (Гафеев) Фатых, Камалтинов Хаким, Аджигитов Курбан, Ахматов Вахит с этими лицами я со всеми встречался.

Вопрос: Какие вы вели разговоры при встрече?

Ответ: При встречах в первые годы мы разговаривали о том, кто где служил, как вырвался домой и один другому рассказывал про свою службу в Колчаковской армии.

Вопрос: Что Вам известно о контрреволюционной деятельности вышеуказанных лиц?

Ответ: О контрреволюционной деятельности вышеуказанных лиц мне ничего не известно, а этому сказать ничего не могу…»

16 ноября 1937 года в деле появляется заявление от Шайхутдинова, написанное явно не его почерком, в котором он, якобы, просит о новом допросе, «где я расскажу о нашем сговоре, о ведении повстанческой деятельности.

И 1 декабря 1937 года следует признание об участии в татаро-башкирской повстанческой организации под руководством Имангулова Бакея и работе на японскую разведку, к которой он был привлечен Байрамовым Абдрахманом в 1932 году. Камалтдинов Хаким «признает», что был завербован японским офицером еще в 1920 году.

25 декабря вынесен приговор, и 26 января 9 человек из десяти будет расстреляно в городе Свердловске. Хафизов Ахат будет расстрелян 9 февраля 1938 года. Все реабилитированы - 16 января 1989 года.[5]

Но прежде, чем вернуться в Маньчжурию, послушаем руководителя «повстанческой организации» Байрамова Абдрахмана, чтобы понять схему вербовок. Допрос 19 октября 1937 года проведет оперуполномоченный Нижне-Сергинского РОНКВД Бекарев:

«В Китайской республике в 1920 г. я находился около 3-х недель в г.Маньчжурия служил в белой армии, затем наши части перебросили в приморье в г.Никольск-Уссурийск на подкрепление японских частей, которые держали фронт с красными около г.Спасска и таким образом мы простояли в Никольск-Уссурийске около 2-х лет. После этого, под натиском красных частей мы отступили опять в Китайскую республику. И в 1922 году я демобилизовался из белой армии и жил на ст.Чатахида Китайской восточной ж.д. работал в лесных концессиях. В 1923 г. весной я переехал в г.Харбин и жил там около 1 месяца.

Вопрос: Какое вы принимали участие в борьбе с Советской властью, будучи уже демобилизованным из белой армии?

Ответ: Проживая в г.Харбин  я познакомился с тайным агентом Китайской полиции, по национальности он тоже татарин, которым я и был завербован в контр разведку.

В: Расскажите при каких обстоятельствах вас вербовал в контрразведку?

О: Прежде чем говорить о вербовке разрешите мне рассказать, как меня подрабатывали для вербовки.[6]

В: Рассказывайте.

О: Проживая в г.Харбине я был безработный и часто посещал вечерами ресторан.[7] В ресторане ко мне всегда подсаживался неизвестный для меня человек по национальности татарин и всегда расспрашивал, кто я таокй, как я попал в Китай и желаю ли я возвращаться на родину. Я же в свою очередь рассказывал ему обо всем и в частности высказал желание выехать в СССР. Вместе с этим сказал, что в СССР я поехал бы с удовольствием, но боюсь, чтобы не расстреляли красные, за то, что я отступил за границу. И с этих разговоров у нас с ним завелось знакомство и мы стали еще чаще встречаться с ним в ресторанах и других местах.

В: И что же дальше?

О: В одной из бесед неизвестный мне человек (татарин)[8] назвал свою фамилию (которую я сейчас забыл) и сказал, что он является тайным агентом и предложил мне начать работу с ним.

В: Что же вы?

О: Я дал свое согласие, после чего он (татарин) оформил это подпиской о неразглашении нашей с ним связи и работы.

В: Какие он поставил перед вами условия?

О: Тайный агент – фамилию его не помню – сказал мне: Мы тебя будем учить и ты будешь знать хорошо, что делается в Советском Союзе и через 6 месяцев мы тебя перебросим в СССР, как вольного гражданина и ты будешь жить хорошо.

В: И вас учили?

О: Нет, я учиться не стал, а изъявил желание сразу же выехать в СССР.

В: Что же было дальше?

О: Тайный агент дал мне поручение выявлять настроение и вести подработку из татар, с которыми я отступал и жил в Харбине, для дальнейшей их вербовки.

В: И вы делали это?

О: Да я делал. Выявлял настроение нацмен татар и сообщал об этом тайному агенту Китайской полиции. Кроме того по его заданию я сговаривал нацмен поехать в СССР и кто давал мне согласие ехать в СССР я об этом человеке сообщал этому же тайному агенту полиции, с которым он тайный агент вел какие-то разговоры, вернее вербовал его для контрреволюционной работы.

В: Сколько человек вы подработали таким образом для вербовки?

О: …28 человек… нас всех 29 человек со мной Китайские власти официальным порядком перебросили в СССР через г.Маньчурию в Читу. Кроме нас 29 человек ехало из других пунктов Китая еще человек около 280. В Чите мы стояли 9 суток заполняли там анкеты. Паек нам выдавали за счет государства. После 9 суток эшелон пошел до Свердловска, в Свердловске жили 2 недели потом получили документы и все разъехались по домам».[9]

Большинство татар, покидавших Дальней Восток были из Уфимской и Самарской губерний. Фамилий больше никаких Байрамов не вспомнил, ни с кем, кроме земляков, больше не виделся.

Расследование по делу Хафизова затянется