Сарабский и Шарафутдинов.
Личность Сарабского вызывает интерес и уважение, он лишь однажды «дрогнул», но остальные два года, которые он провел по тюрьмам, говорят о том, что перед нами сильный человек, но документы и здесь носят противоречивый характер.
11 января 1938 года Сарабский арестован. 13 января первый допрос, следователь Шарафутдинов, он не предвещает ничего страшного. В протоколе допроса от 20 января содержиться признание в участие в националистической организации, в которую Сарабский завербован, якобы, Садыковым. Следующий допрос, проведенный Шарафутдиновым происходит 13 июня 1938 года. Следует категорический отказ от подписей под протоколом от 20 января. То же самое происходит на допросах 15 и 16 июня.
27 августа 1938 года следствие закончено. Сарабский знакомится с материалами, требует очных ставок и возможность собственноручно написать объяснения, и приложить к делу некоторые документы, а также газетные статьи о Манчажском районе. С всеми выводами категорически не согласен. В приложении к делу Сарабский утверждает, что подписал протокол не 20 января, а 20 февраля! Вторичная просьба очных ставок, приложение написано очень логично и умно. Кроме всего прочего, он отмечает, что Хальков И Шарафутдинов угрожали, что будет арестована жена, а дети будут высланы.
Дело ведет уже Шарин и 20 сентября отправляет его на рассмотрение Особого Совещания НКВД. На запрос о деле Сарабского Шарафутдинов отвечает следующее: Сарабский содержался в камере Свердловской тюрьмы, где «обрабатывал» сержант ГБ Горшков, исходя из этого весьма возможно, что Сарабский так скоро дал свои первые показания, а затем, когда камеры Горшкова стали отказываться от показаний, отказался и Сарабский».[1]